Николай Малофеев: «Инклюзия намного опередила подготовку учителей…»

Несмотря на то, что система инклюзивного образования внедряется в России, начиная с 2013 года, многие проблемы по-прежнему остаются нерешенными. Одна из главных – подготовка педагогов. Какими специалистами должна быть укомплектована “инклюзивная” школа, и как должна строиться их подготовка? 

– На вопросы «Народной экспертизы» отвечает Николай Малофеев, и.о. директора Института коррекционной педагогики Российской академии образования:

Вне всякого сомнения, понимающими и способными удовлетворить «особые образовательные потребности» ученика с ограниченными возможностями здоровья. Стоит напомнить, что наряду с «особыми образовательными потребностями», характерными для всех упомянутых обучающихся, есть и специфически, присущие, например, детям с нарушением слуха или с нарушением зрения. Поэтому, отсутствие физических и психологических барьеров, о чём традиционно говорят, упоминая инклюзию, проблемы важные, но, на мой взгляд, не самые значимые для качества образования. Педагог, точнее каждый работник общеобразовательной организации, работающий в режиме инклюзии, должен знать о психологических особенностях «включенного», язык не поворачивается сказать «инклюзированного», подопечного, уметь адекватно оценивать его состояние в «данный момент» урока, дозировать нагрузку, не завышать и не занижать требования. Учитель-предметник ни в коей мере не должен переквалифицироваться в педагога-дефектолога, но обязан знать азы коррекционной педагогики и специальной психологии, иначе обучение превратиться в профанацию. Говоря словами нашего великого психолога Л.С. Выготкого, обучение должно вести за собой развитие. И, конечно, принимая в школу обучающихся с ограниченными возможностями здоровья, её сотрудники должны уметь разговаривать с родителями этих детей, внимательно выслушивать их. Часто родитель такого ребенка чувствует его проблемы, возможности, оценивает состоятельность в отдельных аспектах учебной и внеурочной деятельности много тоньше специалистов.

– Какие требования должны предъявляться к педагогу, работающему в такой школе?

Прежде всего, добрая воля педагога принять в класс ученика с ограниченными возможностями здоровья. Я не про толерантность и «педагогику любви». Признаем, тренер штангистов и гимнасток равно любят спорт, профессию и своих воспитанников. Но в представлениях о том, какие физические качества надо у них развивать, расходятся. Педагог, мечтающий однажды написать: «Победившему ученику от побежденного учителя», вряд ли будет испытывать удовлетворение при обучении детей с ментальными нарушениями, когда усилия огромны, а результаты, по привычным педагогическим меркам, минимальны.

Во-вторых, повторюсь, обязательные дополнительные профессиональные знания методов и технологий обучения конкретного ребенка. Политкорректное определение «ограниченные возможности здоровья» в педагогической практике не всегда уместно. Вы говорите «ученик с нарушением слуха», а я прошу уточнить кто это – глухой, слабослышащий, позднооглохший, имплантированный? В зависимости от ответа и предлагаемые методы обучения будут различаться.

Медицинский диагноз далеко не всегда определяет образовательные перспективы ребенка. Врачебное заключение может быть удручающим, а образовательный потенциал достаточно высоким. Учителю следует знать, что диапазон различий в ограничениях здоровья чрезвычайно велик, а диапазон различий в развитии детей с ограниченными возможностями здоровья поступающих в школу чрезвычайно широк. Определения «особый ребенок», «иначе одаренный ребенок» и прочие эвфемизмы хороши в обиходной речи. Подчас, рассказывая об образовательных достижениях «колясочников», человек, употребляющий подобный термин, словно и не подозревает, что причины, по которым ученик не может самостоятельно передвигаться, весьма разнообразны, и что неумение перемещаться в пространстве без помощи коляски, вовсе не означает невозможности легко подниматься по лестнице знаний. И, напротив, физически развитый и спортивно одаренный ребенок иногда едва способен овладеть академическими знаниями в объеме начальной школы.

– Насколько эффективна нынешняя система повышения квалификации педагога общеобразовательной школы, в результате которой он получает возможность работать в “инклюзивной” школе?

Не могу судить обо всей действующей системе повышения квалификации педагогов общеобразовательной школы, полагаю, есть много хороших примеров. Но мой личный опыт свидетельствует, инклюзия намного опередила подготовку учителей, которым она доверена. Сообщение о том, что сотни самолетов поднялись в воздух, и скоро начнется массовое обучение пилотов управлять ими, у любого, полагаю, вызовет оторопь. Рассказы же о том, что тысячи школ уже работают в режиме инклюзии, и начата «каскадная» подготовка учителей, похоже, не удивления не вызывают. Я плохо понимаю систему «каскадной подготовки». Официально это представлено следующим образом: «100 учителей из регионов подготовлены на специальных курсах ведущими специалистами страны. Каждый из этой сотни по возвращении домой проведет курсы, на которые соберется сто человек из региона. Последние же, по возвращении в образовательную организацию, обучат коллектив!» Вспомнил старый анекдот: «Все говорят: Лучано Паваротти! Лучано Паваротти! Мне сосед напел. Так себе голос!»

Плохо, если большая часть курса посвящена изучению зарубежного опыта. Сам по себе этот опыт вне всякого сомнения интересен. Но он почти не может быть использован за пределами страны-донора. Причина в различии культурных кодов, традиции, ментальности населения страны, состоянии экономики, развития рынка труда и прочая, и прочая.

Сплошь и рядом организаторами курсов игнорируются достижения отечественной дефектологической науки, многократно подтвержденные экспериментальной практикой.

Свою позицию обосную лишь одним, но достаточно драматичным примером. За последние годы в условиях инклюзии получают школьное образование сотни слепых детей. Что само по себе вполне оправдано и отрадно. Печалит другое, сколько педагогов общеобразовательной школы овладели брайлевской азбукой? Замечу, это не сложнее, чем научиться работать с клавиатурой компьютера. Следовательно, слепых учат на слух? Вы представляете себе массовую школу, где детей не учат писать?

– Насколько эффективны ускоренные программы повышения квалификации педагога? откуда взялся “норматив” – 72 часа?

Сами по себе 72 часа ни хороши, ни плохи. Вопрос: кто и чему учит? Если «работе с детьми с ОВЗ», плохо. Если же работе с той категорией учащихся, например, с тяжелыми нарушениями речи или с задержкой психического развития, с которой конкретный слушатель курсов будет работать по их завершении, приемлемо. Правда, следует конкретизировать и возраст обучающихся, и особенности преподавания предмета, если повышаем квалификацию учителей-предметников.

– Многие родители опасаются, что в школах с инклюзивным образованием качество обучения станет ниже, чем в обычных школах. На что следует обратить внимание, чтобы после перехода на инклюзив качество обучения в такой школе не снижалось?

Родители правы, подобная вероятность не исключена. Уместно вспомнить о зарубежном опыте. Как правило, нам рассказывают, о тамошних муниципальных школах, выпускники которых в малой степени ориентированы на получение высшего образования. В Англии, например, говорят, что подобное учреждение должно переродиться в «клуб по интересам» для подростков. Вряд ли наши соотечественники так представляют себе российскую школу.

Забывают уточнять о каком обучении (платном или бесплатном) идет речь. Известно, что в некоторых странах благоденствия за тридцать лет развития инклюзивного образования рейтинги некогда популярных школ, а определяются они по числу выпускников, поступивших в престижные университеты, понизились. Это, в свою очередь, привело к оттоку школьников из состоятельных семей и естественно, к сокращению школьных бюджетов.

Полтора года назад, на международной конференции исследователь из Норвегии поделился данными о среднем уровне образования в школах США, Норвегии – стран давно в массовом порядке перешедших к инклюзии – и Финляндии, сохраняющей систему специальных (коррекционных) школ. Коллега из Норвегии с горечью признал, что по его данным, средний уровень образования в школах его родины и США снижается. Финляндия же демонстрирует рост этого уровня.

Есть еще одна тема, касаться которой в последние годы не принято, так как сразу зачислят в консерваторы. А реализуется ли в полной мере право детей, не имеющих ограничений здоровья на образование в условиях инклюзии? Ведь теперь педагог значительную часть урочного времени должен уделять тем, у кого есть особые образовательные потребности. А кто будет развивать экономику и оборону страны? Опасны любые прекосы, последовательно включая всё большее число детей с ограниченными возможностями, здоровья следует гарантировать высокое качество образования всем участника образовательного процесса!

Разумеется, инклюзивное образование в нашей стране должно развиваться! Но оно может завершиться общим разочарованием, если в кратчайшие сроки не будет решен вопрос с повышением квалификации педагогов образовательных организаций, работающих в режиме инклюзии. Во-вторых, подушевое финансирование и инклюзия плохо сочетаются друг с другом. Инклюзивное образование может быть успешным при ограниченном числе обучающихся в классе. В-третьих, закон об образовании требует наличия тьюторов (помощников) при организации инклюзии, пока же они в школе большая редкость.

Надеюсь, что существенные перемены станут возможными с переходом на ФГОС для обучающихся с ограниченными возможностями здоровья, запланированный с 1 сентября 2015/2016 учебного года.